Страстной бульвар, 10
Я познакомилась с театром города Выборга «Святая крепость» и теперь это мой друг. Он из тех, кто ищет, движется вперед, но не «слетает с катушек» и не «трогается умом» в поисках современности, а базируется на традициях русского психологического театра. При умелом использовании их основательности и богатства достаточно еще на многие времена.
С моей точки зрения, у театра небольшого городского пространства есть куда более важные задачи, но их в сотню раз труднее осуществить. Он, конечно, может развлекать и удивлять, идя на поводу воспитанной в шоу-реальности публики. Но если есть театральный лидер и коллектив, преодолевающий неведомые столичным коллегам препятствия и втягивающий в орбиту осмысления сложных вопросов и ответов своих зрителей, - это, пусть даже для кого-то незаметно, изнутри преображает сам город, делает его выше и значительнее.
Наша жизнь «взрывается» библейскими сюжетами. Кинематографическими наплывами они вторгаются в пространство современности, в судьбу отдельного человека, страны, мира, словно напоминая: «все это уже было», «вспомни» и «помни». Чехов - наша русская театральная Библия, и для каждого режиссера, актера, зрителя не только в России она является бесконечным источником познания себя и жизни. Сколько вариаций на каждого персонажа чеховских пьес существует - бесконечность. Вот и еще одна на тему «Дяди Вани», созданная режиссером Юрием Лабецким и художником-постановщиком Мариной Суровенковой на сцене «Святой крепости».
Спектакль прошел, а мы опять не можем успокоиться и бьемся над вопросами. За что дядя Ваня, Иван Петрович Войницкий, так возненавидел некогда обожаемого профессора Александра Серебрякова? Благородная красота седовласого, но по-юношески ранимого, чувствительного Войницкого (Евгений Никитин) так контрастирует с нарочито гротескно-отвратительным образом злого клоуна-тирана, в которого превратился Серебряков (яркая, характерная работа многогранного Максима Гладкова). Откуда возникла эта пропасть? Почему прекрасная и молодая Елена Андреевна (Дарья Цымбал), вышедшая за него, уже старика, замуж, и его дочь Соня (Евгения Смирнова), страдающая от тирании отца, как покорные лошадки «везут» его по жизни? (Потрясающая находка Юрия Лабецкого в финале: героини, запряженные в маленькую повозку, словно деревянные фигурки богородской игрушки, бодро скачут по аллее, приводимые в движение невидимыми нитями непреодолимой зависимости.)
Сколько Елен знает театральный мир! Кто она - жертва, циничная самка, красавица, «жонглирующая» сердцами сразу нескольких влюбленных в нее мужчин? Вариантов множество. А мне почему-то впервые стало ее по-настоящему жаль. Когда Елена Андреевна расставалась с Астровым, в ее жестах, взглядах, во всем хрупком облике отразилось искреннее страдание от осознания того, что она сама и ее чувства ей не принадлежат. Жена Серебрякова, увы, только внешне циничная кокетка, а на самом деле «хорошая девочка», которая даже ради своего счастья не может преступить черту дозволенного. И Астрова (Антон Косолапов) жаль. Почему-то верится, что первый раз такую «жар-птицу» полюбил этот хороший мужик... А что дальше? И во всем такая человечная музыка судеб, чувств, драм...
Кстати, о музыке. Точнее, это не «кстати», а главнейшее! Она выступает проводником любви режиссера в мир Чехова, «которого много не бывает» (так написано на его толстовке). Некогда Юрий Лабецкий поставил, по всеобщему признанию театральной общественности, выдающийся спектакль «Три сестры», завершавшийся доводящей до слез знаменитой темой из фильма «Список Шиндлера». Это загадка, как постановщику удалось соединить популярнейшую киномузыку со своей режиссерской концепцией, чтобы она не читалась неуместной цитатой, а словно выросла из плоти и крови спектакля?
«Дядя Ваня» изначально зазвучал в его душе музыкой Исаака Шварца, исполняемой пианистом Алексеем Гориболем, записанной на диск «Сентиментальное путешествие». Вновь музыка, большей или меньшей степени известности, из кинофильмов «Станционный смотритель», «Избранные», «Сто дней после детства». И в который раз она «без швов» вплетается в ткань спектакля. Лабецкий, «прошивая» музыкой Шварца весь спектакль, слышит изначально присущую ей бесконечную, вневременную русскую ностальгию, которой, как мне кажется, «больно» все великое русское искусство. Бесконечность и всепроникаемость этого особого, саднящего чувства, встроенного в русского человека, гениально обозначил Андрей Вознесенский - «ностальгия по настоящему».
Ностальгия по безмятежному прошлому в ребяческой беготне седовласого дяди Вани за «мишенью»-Телегиным (Вячеслав Леонтьев) в начале спектакля; по умершему чувству любви, звучащему в когда-то выученных и, вероятно, много значащих для Елены Андреевны мелодиях, извлекаемых из рояля задумчиво-изящными всплесками рук; в усталости от любимой работы и неосуществимости «перезревших», а некогда смелых идей Астрова; в когда-то зародившемся восторженном, а ныне уже смехотворном многолетнем обожании Серебрякова кокетливой вдовой Марией Васильевной (великолепная работа Тамары Беловой); в «кудахтаньях» старой няньки (Ольга Гурина), которые когда-то всем были смешны, а сейчас - «не смешно?»...
Лабецкий слышит и длит музыку ностальгии по разрушающемуся миру этого дома, в котором некогда было тепло, уютно и весело. Ностальгию по жизни прожитой, бессмысленно-безнадежной нынешней и не сулящей былого света и радости, будущей. Эта музыка словно вобрала и законсервировала в себе любовь, которая живет теперь уже только в воспоминаниях. А ведь бывают времена, когда остаются только воспоминания, но они-то и помогают жить! Неожиданная мысль выводит из ощущения безнадежной ностальгии. Скажу больше: в результате «распутывания» собственных ощущений после спектакля «Дядя Ваня», явившаяся мне мысль показалась очень современной. Многие из нас сегодня живут ностальгией по прошлому и... болезненной ностальгией по непонятному будущему. Что же значит это - воспоминания о любви, помогающие жить сейчас? Это - вера! Некогда обретенная, и, если она истинная, не дающая умереть подлинному чувству.
Так в чем же драма Ивана Петровича Войницкого? Почему он так возненавидел некогда обожаемого профессора Александра Серебрякова? Я поняла. Он перестал ему верить, и это оборачивается катастрофой. Человек обязательно должен во что-то верить. Потеря веры - потеря любви, а значит, утрата надежды. Куда же без христианского триединства?
«Святая крепость». Трудно найти более философское и более точное название для театра. Здесь, в Выборге, я ощутила веру в служение, пульсирующую любовь режиссера и актеров к большому делу своей жизни, которая немыслима без мук и радости творческого познания, самопознания, без увлекательной игры воображения и магии перевоплощения. Я ощутила теплые токи любви зрителей в зале. И я теперь тоже среди них.
Фото Юлии БАСЫРОВОЙ
Истратова Елена
Ссылка на источник: http://www.strast10.ru/node/6204